Карамон дремал. Вот уже месяц он гостил у своих друзей, Таниса и Лораны. Однако даже приятная размеренная жизнь эльфов не смогла разбить толстую стену глухой боли и гложущей сердце тоски о брате-близнице. Рейстлин, которого Карамон почти боготворил, его слабый братик, которого он любил и ставил превыше всех, забывая о себе и заботясь о нём. Его брат, которому он верил и за которым был готов пойти в огонь и в воду оказался тщеславным эгоистом. Эта маска редкой любезности была лжива, как и весь Рейстлин.
«Ты прогнил до самых глубин своей чёрной души, братец. Но я всё ещё жалею тебя, ибо всё ещё вижу в твоих глазах слабого мальчика, которого никто не понимал. Слабого моего братика, который очень хотел быть сильным и ни от кого не зависеть»,- с горечью в сердце думал Карамон, глядя в непроглядную тьму комнаты. Да, Карамон никогда не понимал своего брата-близнеца. Многие считали гиганта тугодумом, полнейшим идиотом с горой мышц. Но нет, Карамон умел думать и действовать логически. Просто он не любил действовать быстро, стараясь просчитать все возможности, пути и трудности. И он понял, кем стал его брат. Вместе с могуществом он получил злобу, вместе с магией – тщеславие. У него была сила, подобной которой не было ни у кого. Он был любимцем алой луны, Лунитари, дочери бога равновесия, Гилеана. Его ценила Чёрная Королева Такхизис. Однако он не ценил ничего, стремясь стать Богом. Карамон никогда не понимал, что влекло Рейстлина: дьявольский обман, которым прельстился чёрный маг, или же божественный промысел, который влёк за собой искорки света, тлеющие в прогнившей душе. Внезапно его окликнул тихий, полный мольбы, надежды и страха голос. Голос его брата.
-Карамон? Где ты, Карамон?- в голосе проскальзывали истеричные нотки.
-Тсс, я здесь, Рейст, я здесь…- стараясь по привычке нащупать тщедушное тело брата, откликнулся воин.
-Мне страшно, Карамон. Ты полежишь рядом со мной? Знаешь, мне кажется, что когда ты рядом, кошмары боятся и не смеют меня тронуть…- тихо попросил маг.
-Конечно, Рейст… - Карамон чуть приобнял брата за плечи, привычно перебирая несколько каштановых прядей, успокаивая. Он вновь, как когда-то давно в детстве, сложил кулак, выбрасывая несколько пальцев и ставя их напротив стены,- смотри, Рейст!.. Видишь крольчат?..